Это небольшой кусок того, что удалось вытянуть из памяти Кетара на тему его создания.
Сколько раз мир менялся перед моими глазами? Сколько раз горы, реки и морское побережье меняли свои очертания так, что я не мог узнать места, по которым доводилось путешествовать? Сколько человеческих и нелюдских лиц я видел за долгий срок моей жизни? Я не помню. Как не помню и того, каков я был в бытность свою смертным. Давным давно я стал зверем, и дом мой - густая чаща священного леса Великих Духов. Тысячелетиями его хвойная зелень осеняет собой просторы Кхаалета, скрывая от глаз непосвященных величайшее средоточие Изначального Света мира, источник его жизни и силы.
А.мне выпала честь и бремя быть его Хранителем. Опорой Равновесия матери-Хэйвы.
Судьба любит пошутить. Заплатить по счетам за могущество мне довелось, вопреки традициям, в самом начале пути. Плата сия навсегда уничтожила того кем я когда-то был, и породила Кетара эль Сарадина. Не человека, не зверя. Химеру, созданную в лабораториях народа Алден.
Но рассказывать ведь лучше по порядку, верно? Всему свой черед и срок в переплетениях нитей судеб. Плести кружево истории тоже нужно неспешно, иначе она теряет свой вкус, неважно, горький ли, пряный, приторный. У моей - привкус скальпельной стали, крови и леса...
Слушайте, кому интересно, странную сказку со странным концом. Я расскажу, как родился народ кхаэлей - детей Равновесия.
Болезненно-яркий. точечный свет слепит слезящиеся глаза, бьет в лицо наотмашь, добавляя новые крохи к и без того непереносимой боли. Кричать уже нет сил.. а ремни держат крепко.
Мелькает сверкающая острая сталь, принося новые порции боли. Иногда под кожу впиваются иглы, что-то впрыскивают, стеки взрезают.
Как невыносим свет...
В нем мелькают лица и руки - тонкие, чешуйчатые. Равнодушные зеленые глаза с узкими змеиными зрачками уже не вызывают страха. Вообще никаких чувств не вызывают. Счет времени давно потерян, сердце бьется в ниточку.
Кричать нет сил. Скулить, выть, плакать - тоже. То и дело раздаются скрежещущие голоса - женский от мужского не отличить, кидают короткие, рубленые фразы на незнакомом языке. Сплошной свист и шип. Мелькнул перед глазами какой-то камень. А это что? Неужели его собственная печень? Чем же она им не понравилась...
Больно. С потрескавшихся искусанных недавно выросшими клыками губ срывается звук, похожий на стон. За ним следует игла с какой-то жидкостью. Но облегчения это не приносит.
Больно.
Но, кажется, он начинает понимать их речь...
- Харш-алден, увеличивать дозу наркотика больше нельзя. Вероятность смертельного исхода девяносто три процента.
- Ты хочешь, чтобы мы в процессе уничтожили мозг, птичье семя?
- Активность центральной и периферийной нервной системы завышена. Девяносто пять процентов.
- Иначе распадется психика, вемпари вас побери. Увеличивайте дозу!
- Как скажете, Харш-алден. Девяносто семь.
- Треклятые птицы, недостаточно данных...
Очередная игла, и он захлебывается плачем. Больно. Но свет расплывается темной кляксой. В темноту врывается внезапный порыв ветра и еще какой-то голос. Это уже не важно...
Сердце бьется все тише.
Остановись, наконец, проклятое.